Автор: Licuris (Рин)
Бета: Rukaarikitaketuka
Фандом:KHR!
Жанр: ангст, драма, романс, даркфик, deathfic,
Персонажи: Занзас/Скуало, Вария, Вонгола, Бьякуран
Размер: мини миди? Макси мини?
Рейтинг: R (за общую атомсферу, убийства и кровь)
Дисклаймер: права на персонажей принадлежат Амано Акире
Размещение: запрещено
Предупреждение: Это ООС на грани IC и море жестокости настоящего мира Мафии. Никаких соплей. Действительно никаких соплей.
От автора: написано на заявку Шелдона на фикбуке « Хочу красивый фанфик про Занзаса и Скуало, про их отношения». Фанф красив в своей жесткости, развитие отношений есть, да. Все как ты хотел, Шелдон, однако, как мне кажется, я все испортил.
читать дальшеУ них на двоих много воспоминаний. На двоих, но в этих воспоминаниях они не всегда вместе. Возможно, сейчас уже поздно сожалеть об этом. Возможно, сейчас они уже слишком устали от всего, но, тем не менее, им хотелось бы вернуться в прошлое и все исправить. Чем старше они становятся, тем в более далекое прошлое они хотят попасть - чтобы изменить все, чтобы не чувствовать этой тоски внутри и чтобы было больше людей вокруг. Они остались одни, как в самом начале, но… В отличие от прошлого, сейчас им тридцать, а они только и умеют - убивать. И у них была работа, была семья, и были приблизительные цели на будущее. Но месяц назад чертов Савада убилБьякурана и все рухнуло. Бред весь этот говор про то, что мир стал лучше, что никаких смертей невинных, и все - как в чёртовых снах девчонки Савады. Бред. Ничего этот хренов Десятый Босс мафии не понимает. Он убил Бьякурана, и мир рухнул. Все налаженные связи мафии. Все политические кампании и торговые точки. Люди живут в нищете, не знают чем им заняться и никаких лидеров. Никого. Одна большая лавина ничего не понимающих людей. У них нет руководства, нет денег, нет еды и досуга. Весь чертов мир рухнул изнутри, и дети с сосками иаркобалено - все осталось в десятилетнем прошлом, в котором этот чертов Савада. А в настоящем времени ни мафии, ни Вонголы, ни колец. И мир вокруг пустой, выжженный, будто пламенем Ярости, будто пожаром вокруг планеты. «По статистике, если ее, конечно, кто-то поддерживает, кроме моего мозга, то на такой планете уровень жизни уверенно шагает в минус» - так сказал бы Бельфегор. Но вот незадача, его утопили в канаве местные «стражи порядка», состоящие из разношерстной толпы, в попытке ограбить. Бельфегор силен.Он гений, и никто не спорит, однако это была толпа, а у Бела было всего девять стилетов, корона и никакого пламени, потому что Тсунаеши, мелкий уродец, уничтожил равновесие Тринсете, забрав в свое время кольца Маре. Бельфегора утопили в канаве в городе Риме, когда они прибыли туда после победы над Бьякураном. Бельфегора утопили две недели назад, а его отряд распустили. Чертов Савада, пытаясь спасти свою девочку-целку, убил мафию и разрушил мир. Чертов Савада в своем времени сейчас ест еду, приготовленную его мамашей, и делает домашнее задание с Гокудерой. О Гокудере, кстати, они узнали не много не мало, а дней десять назад. Исходя из полученной информации – ГокудераХаято разбился в автокатастрофе возле школы Намимори, проезжая над Базой Вонголы. Взорвался главный энергореактор и его машину разнесло в пыль, и опознали его только через неделю после происшествия. Да и то, опознали для себя, а не для властей, которых нет. Вообще нет. И многие скажут: «А что собственно опознавать? Ничего же не осталось!» Так бы сказал и Ламбо, мелкий Бовино, но вот не задача, он ехал в той же машине. Опознали их тоже больше по случаю, чем намеренно. Ямамото или как его там, такой высокий, черный и со шрамом, он, кажется, неровно дышал к Гокудере. Ходил за ним все время еще до прихода Савады. Нацепил маяк видать. Узнал, что в том районе пропала его любовь. Кажется, в письме говорилось что-то о том, что Ямамото изменился. Что он сума сошел и перерезал весь квартал в том районе. А потом он встретил того ненормального хранителя Облака, и они стоили друг друга. Они убили друг друга в схватке, ближе к черте города, когда об этом узнали, тогда и сообщили им, в бывшую Варию. Из всей чертовой десятой Вонголы, Великой Вонголы Мария Аве сохрани, остался только Хранитель Солнца. Потому что он так ничего и не понял. «Тупая башка»- как сказал бы Гокудера или Фран, но Гокудера мертв, а Франа забрал Мукуро еще в первый день после победы. Они вообще, всей иллюзионистской четой сразу скрылись. Никого не видно, только в памяти еще свежи их образы. «Это так мило», - сказал бы Луссурия, но его тоже нет с ними, он сбежал с каким-то прихвостнемБьякурана в штат Небраска, оставив у Скуало в номере форму и кольцо. Бесполезное кольцо. «Его можно вернуть. Заблокировать счета в банке. Отследить телефон». Это сказал им тот рыжий японец. Шоичи. Чертов Ирие Шоичи, в которого по уши был влюблен маньяк-злодей Бьякуран. У них самая настоящая романтика в стиле мафии. Потому что в пятницу той недели Шоичи грохнул себя зарядом тока, когда разбирал установку в здании бывшей Милльфиоре. Намеренное самоубийство, постановили эксперты Альянса. Тогда еще Альянса. Потому что случайно никто не засовывает себе под кожу оголенные провода, а потом не включает ток по ним собственной рукой. На записях видеокамер видно, как Шоичи дрожащими руками одевает свою форму Милльфиоре, как тащит провода, как нервно кусает губы. Но он совершенно не дрожит, когдараспарывает ножом кожу и накладывает на нее провода. Пока обесточенные, «кнопка смерти» совсем рядом, под рукой. Шоичи ничего не говорит, делает все молча, но его глаза красные, он беззвучно плачет. Он, черт возьми, любит Бьякурана так же сильно, как и он его. «Мария Аве, прости его» - как сказал бы Леви. Но его убили вчера, во время ночного выхода на улицу.Грабители?Нищие?Не известно. Вкололи смертельную дозу наркотика, и он умер возле порога. «Чертов Савада, трахнул бы уже свою девочку-целочку, дал бы уже иллюзионисту своему, херова шлюха Вонгольская, загрыз бы. А так строит из себя мирового мессию, думает, мир спасает. Да он, блядь, свою жопу спасает!» - так кричит Скуало. Скуало жив, и стоит рядом, руку протяни – дотронься.
У них на двоих много воспоминаний. Но не всегда в этих воспоминаниях они вместе. И чем старше они становятся, тем более глубокое прошлое они хотят изменить.
~*~
Они встретились на приеме Девятого дона Вонголы, и никакой чертовой судьбы в этом не было. Скуало был капитаном Варии вполне заслужено, если честно, и он почти наслаждался обществом вокруг себя. Естественно, если мы имеем ввиду общество молодых женщин, девушек и девочек. Скуало подросток еще, ему всего пятнадцать, но он уже капитан Варии. Ребенок, так говорили про него представители Альянса. «Монстр» - так говорили про него враги. «Шлюха» - впервые увидев, подумал Занзас. На тот момент его мало интересовали внутренние дела семьи. Он совершенно не знал о том, что именно Скуало убил предыдущего командира Варии. Его больше интересовали внешние связи. Отношения между семьями, чины, возможности, полномочия. Занзас мог похвастаться тем, что у него полномочий куда больше, чем у многих членов Альянса, но он не делал этого. Занзас был на год старше Скуало, и его съедал гнев изнутри, так как шлюха белобрысая получила чин выше его в свои пятнадцать. Занзас ненавидел проигрывать. Никто не говорит, что он не умел проигрывать. Но он ненавидел. Всей душой ненавидел. И, возможно, это было обосновано тем, что он пытался произвести впечатление на своего отца, а поражения этому не способствовали. Но, также, это скорее было последствие пламени внутри него. Занзас был вторым во всей Вонголе, кто мог использовать пламя Ярости, и это вызывало как уважение, так и презрение в равной степени. И только в абсолютном соотношении страх. Потому что пламя Ярости было у Риккардо, второго Вонголы, и именно это пламя породило мафию, как она есть. Во всем Альянсе согласны с тем, что носитель такого пламени должен быть уничтожен. Во всем Альянсе, кроме Вонголы. К сожалению, мнение дона Тимотео равнозначно мнению Альянса, поэтому Занзас до сих пор жив. «Черви» - сказал бы про них сам наследник, не единственный сын Девятого, стоит заметить. Но, к счастью, единственный сын с Пламенем. «Посмертная Воля штука серьезная» - говорит ему отец каждый раз, после боя или тренировки «Ты каждый раз мертв, используя ее. И если в обычном состоянии тебя можно оживить, то убийство во время использования пламени – фатально». Занзас отмахивается, не слушает и фыркает каждый раз. Он не так часто использует пламя необдуманно, чтобы его можно было убить. Но, стоя сейчас на приеме, он думает о том, что будь Скуало настоящим капитаном Варии, он бы смог принести ему существенный ущерб.
Он подходит к нему во время обеденного бала. После приема. Скуало стоит один, вокруг него никого нет, что удивительно. Он потягивает бокал с шампанским и выглядит слишком тихим. «Точно шлюха» - думает про себя Занзас. Он резко тянет его на себя за руку и сжимает запястье мертвой хваткой. Скуало удивленно смотрит на него, попыток бегства не предпринимает, но его поза выдает напряжение, он почти готов к бою. Он готов, но, это же Занзас, он знает, кто это. Сын его Босса, его нельзя убить. Не сейчас обещает сам себе Скуало. Занзас презрительно морщится, ощущая легкий запах одеколона. «Девчонка» - говорит он Скуало на ухо, «Шлюха, ненавижу» -следует в догонку, и ладони юного наследника пылаю пламенем, а манжеты рубашки и рукава пиджака Скуало (стоит заметить – единственного парадного) сгорают дотла в считанные секунды. Скуало не отшатывается. Смотрит Занзасу в глаза, впитывая его гнев в себя, а потом скалиться. У Скуало еще нет акульей ухмылки, и он больше ребенок, чем капитан Варии, так что его оскал не производит должного впечатления. «Это я должен быть на твоем месте» - говорит Занзас. «Я. Сначала капитаном Варии, потом десятым Вонголой, понял, шлюха?». Скуало не нравиться слово «шлюха». Он не подходит под значение этого слова никаким боком, и вообще, Скуало всего пятнадцать. Он только закончил академию юных мафиози. Занзаса в ней не было, наверное, поэтому у Занзаса нет такта. Он воспитывался улицей, боями между наследниками и доном Тимотео. Слухи не врут, Тимотео -дрянной отец. Скуало тихий еще, но уже немноговзрослый, он спокойно говорит Занзасу «Хватит». Занзас не слушается. Запястье горит от жара пламени, тело, натренированное тело, дает слабину, и Скуало немного морщиться от боли. Занзас замечает это, и скалиться. Вот у него действительно устрашающая улыбка. А потом… Потом к ним подходит кто-то. Девушка вроде бы. Она улыбается Занзасу, и ненавязчиво просит покинуть ее и капитана Варии наедине. Глупая. Чертовски глупая. Занзас гневается, его руки больше не держат Скуало, но пламенем полыхают, уж будь здоров. Его глаза чернеют, зубы сжимаются, а воздух вокруг него кипит. Скуало смотрит восторженно, замерев, затаив дыхание, и думает, что за этим гневом он готов пойти куда угодно. Быть кем угодно, делать что угодно. Скуало не думает о девушке, чью шею сжимают полыхающие пламенем руки, нет. Но он думает об этих руках, и мысли восторженно-яркие. Как будто только что он убил сильного мечника, победил его.
«Ты станешь моим капитаном» -говорит Скуало позже. «И пока ты не станешь десятым Вонголой, я не буду стричь волосы.» - клятва глупая. Но она имеет смысл. Как будто Скуало отпускает свои грехи. «Мусор» -Занзас говорит это смотря на свои руки. «Ты побреешься налысо через месяц». Скуало скалит зубы, и теперь у него получается настоящая ухмылка мафиози.
Через месяц у Скуало волосы прикрывают уши, а кончики – немного касаются подбородка. В Варии идет ремонт здания, а в кармане у экс-капитана пистолеты Седьмого Вонголы, раздобытые на последней миссии. Скуало любит подкреплять свою клятву верности хорошими подарками.
~*~
Занзас сидел в кресле и допивал четвертую бутылку виски за этот вечер. Часы пробили полночь, наверное, часа полтора назад, а сон к нему так и не шел. И видимых причин для беспокойства, от которого бы не хотелось спать, не было. Но у Занзаса были свои соображения на этот счет. Сегодня был его семнадцатый день рождения. Он уже мог вступить в право наследования Вонголой и вести прямые дела, однако он оставался капитаном Варии. И сейчас, сидя в кресле в своем кабинете, он ждал возвращения Скуало с миссии. Раньше такого никогда не было. Он никогда его не ждал, а Скуало никогда не задерживается так надолго. На целых две недели. Не то чтобы Занзасу нечем было себя занять, ноСкуало должен был всегда быть рядом. Он же, черт возьми, клялся своими патлами! Помимо Скуало в Варии было больше тысячи бойцов и уже три офицера. Занзас не особо ими интересовался, но Скуало говорил, что нужно, чтобы кто-то руководствовал отрядами, поэтому босс Варии дал добро на самых сильных. «Они, блядь, чокнутые» - сказал он тогда, когда впервые увидел. «Нет, мусор, ты серьезно? Павлин, малолетка и пацан в коже? Вария не сборище гомиков!». Занзас не то чтобы уж сильно любил Варию. Он любил красиво убивать, а Вария обеспечивала этим по горло. Но он так же заботился, совсем немного, о статусе, и какие-то гомики его повышению не способствовали. Но Скуало сказал волшебные слова «Я отвечаю за них сам», и Занзас дал добро. И вот уже две недели об этом мусоре нет ни слуху, ни духу. Занзас не волнуется, он попросту не умеет волноваться, но он ждет. И методично глушит злость алкоголем.
Скуало возвращается в три. Он потрепан самую малость, уставший и грязный. От него за версту несет дождем и кровью, и Занзас вдыхает этот запах, пытаясь понять, что не так. Потом это «не так» само объявляется. «Это твой новый папа. Его лучше не злить. Огребешь по полной, Бел. Я не шучу», - Скуало смотрит куда-то в сторону, и Занзас замечает ребенка. Ребенок низкий, у него светлые волосы и улыбка на пол лица. «А новый папа не такой как мой? Потому что мне мой не нравился, и я зарезал его. Ха-ха-ха. За-ре-зал! И маму убил. Но тебя, моя новая мама, не буду. Ты сильный. А папа? Он сильный, или я могу его зарезать!?» - ребенок подпрыгивает к Занзасу и тычет стилетом ему в ладонь, продырявливая, расковыривая и громко смеясь. Занзас второй рукой убирает со лба ребенка челку и смотрит ему в глаза. А потом выжигает их пламенем Ярости, а ребенок бьется в агонии боли. «Новый папа хороший» - вдруг успокаивается ребенок. «Я не смогу убить нового папу, это хорошо. Меня зовут Бельфегор. Я принц. Теперь ты мой папа. Теперь ты наш король», - Бельфегор пытается прикрыть обожженные глаза челкой и выходит из кабинета, шаркая правой ногой. Занзас не смотрит ему вслед, он смотрит на Скуало, который следит за тем, чтобы ребенок нормально вышел. «Херов Босс!» - громко кричит Скуало. Он уже научился громко кричать. Недавно, но научился. «Херов Босс, этот ребенок- гений! Он, блядь, свои ножи метает лучше, чем кто либо! А ты, ты, безмозглый болван, ты выжег ему глаза! Глаза! Да я неделю угробил на то, чтобы нормально довезти его сюда. Подарок тебе сделать, офицера найти. Хорошего офицера. Сука, да чем ты думаешь?» - Скуало смотрит вокруг и замечает пустые бутылки из-под виски. «Мусор, этот парень – слеп. Он, блядь, от рождения слеп. Ему похуй, выжжены ли его глаза, или его глазные яблоки полностью белые. Ты бы хоть смотрел, кого в офицеры выбираешь», - Занзас говорит спокойно. На удивление спокойно и стойко. В его руках уже нет стакана, он разбитой кучей хрусталя валяется на полу. Занзас еще не начал метать стаканы в голову Скуало, собственно, он еще даже не пытался. «Чертов Босс, почему ты никогда не делаешь что-то нормально?» - Скуало устало садится на ковер и поднимаетпустую бутылку с пола. «Почему у нас всегда так? Почему ничего не меняется? Чертов Босс, ты никогда не станешь Десятым, сидя в кресле и напиваясь!» - Скуало чувствует себя как никогда усталым, и, скорее всего, он хочет домой. По-настоящему домой. «Скажи Маммону, что ему придется выделить деньги на пошив новой формы. Теперь у нас есть ребенок, мусор. И в этом виноват ты». Занзас уходит в свою комнату вялым шагом, а Скуало собирает бутылки с пола и думает, что что-то забыл. Потом копается в столе своего Босса и замечает открытку от Луссурии «С днем рождения, дорогой Босс. Еще чуть-чуть и меня не посадят за посягательство на твое тело! Хохо». «Самоубийца», - думает Скуало, а потом понимает, что вот оно – день Рождение Босса. И он его только что просрал. Скуало грустно улыбается и садится на стул. Чертов Босс ждал его всю ночь в свой семнадцатый день рождения, а Скуало припер Бела и наорал. Дурак.
Они нападают на штаб Девятого Вонголы несколько месяцев спустя. У Скуало волосы до плеч, а Бел называет Занзаса «Самый лучший папа». И в чем-то ребенок-гений прав. По-своему конечно.
~*~
Скуало приходил к Занзасу каждый Божий день, когда был в штабе Варии. Это было чертовски мало, потому что на нем было куча обязанностей. Начиная от Бела, который «Хочу папу увидеть, он не сбежал же от нас, правда? Потому что если сбежал, то я убью его, правда. Мама, ты разрешишь мне убить папу?» - говорит каждый день, до миссий на вылет из страны. Чертов Девятый Вонгола. Но когда Скуало приходил в «Холодный Зал», а именно так называлось помещение, в котором находился Занзас, он рассказывал ему все. Не сказать что «всего» было много, нет. Потому что все было однообразным и скучным без Занзаса. «Восемь холодных лет. Лет, когда моя мама была настолько не собой, что я перестал называть ее «мамой». Восемь холодных лет, и мой папа - как Снежная Королева. И наша семья - как замерзшие цветы Маммона. И мы были такими хрупкими без отца, что только тронь – рассыплемся. Шутка. Шутка, шутка. Потому что вместе с отцом замерзли наши сердца, и мы не знали пощады, и были как Вария Второго Вонголы. Восемь холодных лет, а потом отец растаял», - как попытается в будущем объяснить это время Бел. «Из него херовый рассказчик», - в один голос скажут остальные. Фран пожмет плечами: ему без разницы их слова. Ему хватает того, что сенпай не врет, когда говорит о Боссе. Хрупкая Вария, кто бы подумал?
Скуало вернулся относительно рано, если брать в расчет его предыдущие появления в особняке. Часы пробили полночь совсем недавно, и Скуало спешил закончить с отчетами побыстрее, чтобы успеть заскочить в зал. Занзас ледяным изваянием стоял в глубине зала, и в кромешной тьме было видно лишь слабые отблески льда.
- Здравствуй, Босс, – говорит Скуало, открывая массивные двери в зал. Его поступь легкая, шагов не слышно, но он дико устал за день, поэтому некрасиво падает на пол возле льда.
- Меня не было рядом пять месяцев, да? Я собственно вот зачем пришел, – капитан долго копается в кармане куртки правой рукой и извлекает в темноту острый предмет.
- Это кусок оружия Первого императора мечей. Обещай мне, четов Босс, что когда станешь Десятым, именно этим клинком ты срежешь мои волосы. Знаешь, они мне порядком надоели. До середины спины достают, так что тебе пора бы уже растаять. У нас все хорошо, но не думаю что тебе это интересно. Однако… тебе, пожалуй, следует знать, что Бел заинтересовался девочкой. Бел – это наш сын, помнишь? Не помнишь. Ни черта ты не помнишь! Как меня все достало. Если ты не собираешься выбираться оттудова, может, стоит сказать Бельфегору, что папа не вернется? Что можно разбить большую фигуру в Холодном Зале, а самый цветастый кусок подарить понравившейся девчонке? Блядь, да проснись ты уже, потому что еще чуть-чуть и мы сума сойдем в ожидании. Потому что еще чуть-чуть, и Луссурия, блядь, медсестрой станет! Я не знаю что делать, чертов Босс. Мы сходим сума, и немедленно вовсе, – Скуало откидывает голову на гладкий кусок изваяния, и череп приятно холодит лед. Но, сколько они не пытались – лед не тает. Он, как будто сухой и сжатый, и не топится. Чертов Девятый Вонгола.
- Мне посрать, чей ты сын, Босс. Давай просыпайся и дело с концом. Или ты хочешь, чтобы мы все сдохли? По частям. Чего тебе надо, чтобы проснуться? Босс, давай я убью всех? Давай я закопаю Девятого Вонголу заживо? Давай я отрежу пальцы его советнику? Хочешь, могу и другие семьи вырезать? Я виделся на днях с Каваллоне. Теперь их Босс Дино. Дино! Представляешь? Неуклюжий соплежуй! Босс, давай просыпайся или еще чуть-чуть и Леви скончается, – Скуало не то чтобы в отчаянье, нет. Скорее его просто несет от усталости.
- Пошли, мамочка, пошли спать. Я ждал тебя так долго, мамочка, пошли обратно, – Бел уже не слишком то и мал в общем-то. Но он еще называет Скуало мамой. Мама должна укладывать ребенка спать.
- Попрощайся с отцом, Бел. Завтра мы выкинем эту глыбу льда, – говорит Скуало и выходит из Холодного Зала прочь.
- Я прощаюсь с тобой в очередной раз, отец. Третий, за этот год. Хочу сказать, что после твоей кончины я сделал себе корону из бутылок в твоем кабинете. Еще, твое кресло забрал Луссурия. Мама все время расставляет стаканы в баре, будто хочет отнести один тебе. Маммон так и не вырос. Может он не правильный? Не верь маме про девочку. Я убил ее сегодня днем. Вот тебе ее сердце, отец. С днем рождения, отец. До встречи на том свете. – Бел шаркает ногами по полу, будто ему лень идти, и, смеясь, уходит прочь. Никто, конечно же, не выбрасывает ледяную фигуру из зала, Скуало, конечно же, не убивает девятого Вонголу. Но, почему-то Бел творит странные вещи. Даже для него странные. А Маммон не растет. Луссурия примеряет костюмы, а о Леви толком ничего и не слышно. «Я соберу нового папу» - каждый раз объясняет Бел, когда приносит внутренние органы к глыбе льда. «Это не твой отец, Бел. И я не твоя мать», - в очередной раз пытается объяснить Скуало. «Не-а. там, – Бел указывает на темные массивные двери, – Там мой отец. Смотри», – он поднимает челку с лица, а Скуало отворачивается. Пустые глазницы ребенка смотрятся ужасно. Но, о них знает только он и Занзас, – «Он точно мой отец». «Вы сумасшедший, сенпай», - говорит в будущем Фран, накладывая иллюзию глаз на лицо Бельфегора. «Я самый нормальный из всех» - опровергает высказывание Франа принц. У него в руках чья-то кость, и он весело жонглирует ей вперемешку с ножами.
Когда Занзас растаял, он разнес пламенем Ярости целый этаж. Скуало тогда облегченно вздохнул и достал из сундука меч Императора, надеясь в скором времени расстаться с длинной копной волос. Бел, не видя, но зная, что Занзас внешне изменился, стал называть его Боссом.
Хрупкая Вария, да. Почти как настоящая семья. «Шутка, шутка» - как сказал бы Бел. Бел мертв.
~*~
На улице поздняя осень. Окна в особняке все грязные, и через них мало что видно. Вария не особо следит за внешним порядком. Им хватает того, что они лучше других выполняют миссии на уничтожение. За окном грязная, поздняя осень, а собрание никто еще не собирал. В общем-то, офицеры не все в состоянии прийти на это собрание. Луссурия прикован к постели и будет таким неподвижным еще с месяц. Маммона так и не нашли, но не заметно что кто-то расстроился. Бел ночью срывает с себя бинты и рассматривает свои ожоги в зеркале. «Я как папа, точно-точно», - разговаривает он сам с собой и любовно оглаживает каждый оставленный Гокудерой шрам. Скуало почти вылечился. Вария одинакова, каждый раз одинакова, вне зависимости от погоды или местности, но в этот раз они проиграли, а потому эта осень особенная. Этой осенью в особняке наигранно громко, будто кто-то пытается создать видимость деятельности. На самом деле зря. Никто и не верит, но почему-то продолжают. Раз за разом, делая привычные действия, улыбаясь, смеясь, ругаясь, как будто у них еще есть шанс быть Вонголой. Их босс в сентябре проиграл битву неба. Но они предпочитают об этом не думать. Единственно-верное решение.
Занзас сидит у себя в кабинете и вяло помешивает виски в стакане. Скуало заходит в кабинет медленно, ему еще тяжело ходить, но он с каждым днем все больше и больше двигается. Пытается что-то себе доказать. Занзасу без разницы. Виски в стакане давно не вкусный, и,вообще, давно пора бы закончить столько пить.Скуало садится на диван в кабинете Занзаса, не спрашивая разрешения. За окном грязная осень, и все немножко усталые.
- Мне надоело, Босс. Мне все это надоело, – Скуало почти не врет. Ему хочется по-настоящему отдохнуть. Возможно, даже завести семью. «У меня самая лучшая семья. Моя мама все время орет, а отец все время пьет», - вспоминает Скуало слова Маммона. Маммон лживый, ему мало кто верит. Но представление Бела о семье еще хуже. Пожалуй, Скуало должен немного отвлечься. Можно взять в ученики юного хранителя дождя. «Нет», - говорит капитан сам себе. «Никакой Вонголы». Занзас не обращает на него внимания. Вообще. Он все также разбалтывает виски в стакане, следя за тем, как тает лед.
- Я хочу убежать, Босс. Мне все надоело, – Скуало говорит слова в потолок. Считает трещины на нем, а здоровой рукой поглаживает обивку дивана.
- Битва неба проиграна, – наконец говорит Занзас. И Скуало подскакивает с дивана, вздыхает полной грудью и разносится в особняке громкий крик: «ВРОООООЙ!». Впервые с проигранной битвы. И этот день почти праздник, потому что Занзас признал это.
- Мы возвращаемся в Италию, мусор. Мы подчиняемся только Девятому Вонголе, завтра я должен быть в самолете, – и Скуало выходит из кабинета стремительным шагом, не замечая боли. Для него не имеет значения то, сколько денег они потратят и как вообще все организовать. Главное то, что они возвращаются. Родная Италия встретит их солнцем, не может быть иначе, и все у них наладится. Осень перестает быть такой грязной и грустной. Штаб в Японии больше не испускает наигранность, и у всех будто бы открылось второе дыхание. Оно и хорошо. Давно пора.
В Италии солнце светит ярче, и озеро на территории особняка немного заросло тиной. Скуало отдает приказ о чистке и глобальной уборке всего, что есть в особняке, а сам в это время идет с Боссом в кабинет. В кабинете пыльные бутылки из-под виски, которые никто не убирал после их отъезда в Японию. У Варии уходит чуть больше дня на то, чтобы все вернулось на место. Никто из них не предпочитает думать о том, что после поражения многое изменится. Потому что легче не думать. Вария не любит что-то сложное. Вария – это отряд убийц. Для многоступенчатых планов есть Вонгола. Десятая Вонгола пусть и разбирается. Скуало стоит в коридоре, разговаривая с человеком из своего отряда о том, что следует сделать в этом месяце. Луссурия лежит в кровати, но уже не ноет и не плачет, а просто смотрит в потолок, размышляя о том, что же он сделал не так. Леви на улице у озера контролирует своих подчиненных. Бел в своей комнате раскладывает стилеты по карманам, привязывая к леске. Собственно леска - это способ знать, где находится враг. Потому что Бел ничерта не видит. Однако знают об этом только Занзас и Скуало. Бел любовно оглаживает ожоги перед зеркалом каждые несколько минут. Он не видит, но ему нравится представлять, что он именно перед зеркалом, что его два, и что его руки как никогда прекрасны. Бел не знает как он выглядит. Вообще. Но, он представляет себе Занзаса и думает, что похож на него. Бел не знает, как выглядит зеркало. Но он уверен, что стоит прямо перед ним. У него по всему особняку лески-проводницы. Он знает куда идти и где что находится, пожалуй, даже лучше Скуало. Занзас сидит в своем кабинете. И одновременно их всех настигает Оно. Воспоминание о будущем.
~*~
У них на двоих много воспоминаний. На двоих, но в этих воспоминаниях они не всегда вместе. Возможно, сейчас уже поздно сожалеть об этом. Возможно, сейчас они уже слишком устали от всего, но, тем не менее, им хотелось бы вернутьсяв прошлое и все исправить. Чем старше они становятся, тем в более далекое прошлое они хотят попасть. Чтобы изменить все, чтобы не чувствовать этой тоски внутри и чтобы было больше людей вокруг. Они остались одни, как в самом начале, но… В отличие от прошлого, сейчас им тридцать, а они только и умеют - убивать. «Мы живем в мире, который катится в бездну», -так сказал бы Бельфегор. Бельфегор, который называл Занзаса отцом, и который дарил ему сердца девственниц на день рожденья. Но Бельфегор мертв, и от него не осталось ничего. Одни воспоминания о выжженных глазах, шрамах и смехе. «Почему ты так смеешься?» - спрашивает Скуало у маленького Бела зимой. «А разве папа смеется не так?» - удивленно переспрашивает ребенок. Скуало начинает прислушиваться, и оказывается, что когда Занзас пытается подавить смех, звук очень похож на смех Бела. Бел, чертов принц, ходил вокруг Занзаса вокруг да около, и чуть ли «Ваше Величество» не называл. Бел мертв. Утоплен в канаве. «Тоже мне, принц», - так сказал бы Луссурия. Но он сбежал, поджав хвост, в гребанную Америку, не зная и двадцати слов на английском. От Луссурии много чего осталось в особняке. Не то чтобы кто-то считал, но оно заметно. «Это потому, что только Хранитель Варийского Солнца имел при себе вещи, которые значительно отличались от ваших. Когда он был рядом, это было не заметно и немного уместно, сейчас – это бросается в глаза», - так сказал бы Шоичи, но он ни разу не вариец, и по сущности своей он в большей степени не Вонгола вовсе. Он – правая рука Джессо. Он – Солнце для вечного неба над миром. Варийское солнце оказалось лживым и трусливым. Солнце Джессо – скрытное и отчаянное. «Это любовь», - так сказал бы Леви. От Леви осталось немного, пара личных вещей, и альбом с фотографиями Занзаса. Они хранятся в особняке, и никто их не трогает. «Савада – наивная тварь, которой полудохлыйаркобалено крутит, как хочет», - говорит Скуало. Скуало рядом – руку протяни – дотронься. Они стоят посередине кабинета Занзса в резиденции Варии в Палермо. Нет, пожалуй, в единственном особняке Варии. И Занзас тянет на себя Скуало медленным движением, цепко сжимая оба запястья одной рукой. Скуало недоуменно смотрит на него, но тянется ближе в попытке продлить прикосновение. Они никогда до этого не были так близко. Ни-ког-да. «Ты красивый», - вдруг тихо замечает Занзас. Занзас не умеет быть нежным, он привык брать все и сразу, но сейчас его взгляд теплый. И не от гнева, а от безысходности. Наверное. Занзас наклоняется чуть вперед и касается губами обветренных губ капитана. Один единственный поцелуй. Скуало льнет ближе, и не сразу понимает, что его руки свободны, а Занзас больше не участвует в поцелуе. В руке Босса Варии длинные волосы Скуало. «Ты свободен, Супербиа Скуало. Мне никогда не стать Десятым Боссом Вонголы. Твоя жизнь ждет тебя снаружи».Скуалоневеряще смотрит на свои волосы в руке Занзаса. Двадцать лет верности. Двадцать лет жизни. «Ты…ты…» -Скуало пытается подобрать подходящие слова, но ничего не может сказать. Занзас кивком головы указывает на дверь, и Скуало молча выходит. В конце концов, чего он еще хотел? Скуало оставляет в особняке все свои вещи. Всю свою жизнь, уходя в новый мир только с именем заляпанным кровью. Занзас сидит в своем кресле, перебирая пряди длинных волос, и думает, что ему все надоело.
~*~
«Особняк Варии сгорел. Представляете, учитель?» - говорит Фран будничным тоном, а Мукуро смеется. Они все вокруг смеются. Только Фран запирается в своей комнате, так похожей на комнату в особняке. У него в Варии осталось сердце. Его настоящее сердце. Ведь… Принц Бельфегор каждый год, пытаясь угодить «самому лучшему отцу» дарил Занзасу сердце девственниц. В этот день рожденья за окном бушевала война, а Фран был очень похож на девочку. «Глупый Бел-сенпай. Заберите меня, сенпай, заберите к себе. Принц и лягушка, они должны быть вместе». За Франом никто не приходит. Он продолжает жить с РокудоМукуро, иногда встречая на улицах разных городов светловолосого мужчину с короткой стрижкой. «Он как Капитан Скуало», - пытается объяснить он что-то М.М. «Так почему бы ему не быть им?» - насмешливо интересуется женщина. «У капитана волосы длинные. Исключено. Мама хранит верность папе», - тянет последнюю фразу Фран в стиле Бельфегора. В груди ничего не болит, его сердце подарено. Но проданная душа ноет. Чертовски больно расставаться с семьей.
~*~
«Аве Мария, даруй благословение свое нам, на создание правого дела. Силою своею могущественной надели. И мы будем служить тебе вечно. SantoVongole!ora e per sempre*»,-произносит молитву Джотто в своем времени.
«Аве Мария, даруй благословение свое мне, на уничтожение детища сего. Силу воли дай, да прощение даруй моим подданным. И не будет отныне мир кровью омыт. Peccaminosa Vongoleora e per sempre**», - молится про себя Занзас, выпуская Пламя Посмертной Воли и сжигая вокруг себя все.
*Святая Вонгола отныне и на века
**Грешная Вонгола отныне и на века